Монтаж устройств газификации

Россия слабее, чем кажется, а потому стратегия "мягкой силы", применяемая НАТО, все-таки может сработать

Высоко над Беринговым проливом, где черное небо Арктики выгибается в сторону Аляски, российские бомбардировщики "Ту-95" (они же "Медведи") на прошлой неделе набросились на добычу. Крылатые ракеты быстрыми вереницами вываливались из них, точно смертоносные икринки, и, рассыпавшись веером, неслись к целям. А в одиннадцати тысячах километров теплые воды к югу от Флориды бороздил отряд российских ВМС, везущий больше ядерных вооружений (если считать в мегатоннах), чем могли даже мечтать кубинцы во время Карибского кризиса, который в октябре 1962 года поставил мир на грань взаимного уничтожения. Задача российских судов - встретиться с ВМС президента Венесуэлы Уго Чавеса, который позиционирует себя как преемник Фиделя Кастро в авангарде неприязни к США во всем полушарии.

Эта сцена точно сошла со страниц геополитических триллеров Тома Клэнси. Автор обрисовал бы контекст, совершая экскурсы в прошлое: описал бы карательное вторжение Москвы в маленькую Грузию прошедшим летом, парад танков и ракет на Красной площади в мае, российскую казну, которая ломится от сотен миллиардов долларов, полученных от Западной Европы, сидящей на игле российской нефти и газа; клятвы бывшего оперативника КГБ, экс-президента, а ныне премьер-министра Владимира Путина использовать эти сбережения для дальнейшего умножения мощи военной машины. Клэнси создал бы впечатление, что мир на пороге... гм... третьей мировой войны. Но официальный представитель Госдепартамента Шон Маккормак в сентябре описал последние действия России за Северным полярным кругом и в бассейне Карибского моря, именуемые "Стабильность-2008", таким образом, что они больше напоминают фарс. Посмеявшись над слабостью российской флотилии, идущей в Венесуэлу, Маккормик сказал: "Посмотрим, доберутся ли они туда на самом деле. Мне кто-то говорил, что их сопровождает буксир на случай поломки по дороге".

Не следует во всем верить своим глазам на этой новой холодной войне - если таковая война действительно идет, ибо большинство лидеров стран НАТО настойчиво уверяют, что ничего подобного не происходит. Мир слишком взаимозависим, говорят они, чтобы допускать подобные глобальные противостояния. Россия - это не СССР. А западные державы не хотят, чтобы их втянули в игру, в которой Путин будет блефовать и тем самым исключительно раздувать свой престиж. "Одной холодной войны достаточно", - сказал министр обороны США Роберт Гейтс в лицо Путину на конференции в Германии в прошлом году. В Вашингтоне, где почти весь период президентства Буша политика была жертвой политических домыслов, в данный момент все твердят мантру "реализм". Белый дом слишком много лет смотрел на мир через грубую диалектическую призму "кто не с нами, тот против нас", "либо война, либо задабривание".

С конца 2006 года, когда Гейтс занял пост министра обороны, он требует от уходящей в отставку администрации "прагматичного сочетания решимости со сдержанностью". Госсекретарь США Кондолиза Райс, со своей стороны, говорит об "уникальном американском реализме". У ее концепции есть идеалистический оттенок - идея, что нужно оказывать предпочтение друзьям и союзникам, которые разделяют демократические ценности Запада. Тем не менее, реализм Райс легко допускает, чтобы авторитарная Россия - или Китай, кстати говоря, - в некоторых сферах воспринимались как соперники, а в других, в случае их добрососедского поведения, радушно приветствовались.

Эта концепция восходит к тем дням 60 лет тому назад, когда профессор Чикагского университета Ханс Дж.Моргентау задавал тон в течении, которое позднее назвали "школой реалистов в международных отношениях". "Внешнюю политику следует вести таким образом, чтобы сохранение мира было возможно, а возникновение войны не оказалось неизбежным", - написал он. Исходя из позиций умеренности и благоразумия, концентрируясь на четко понимаемых национальных интересах, он остерегал от "пыла крестоносцев", настаивал, что политическую обстановку следует рассматривать с точки зрения других государств, и рекомендовал идти на компромиссы по всем вопросам, которые не имеют абсолютной жизненной важности для благоденствия страны.

Среди американской общественности подобные взгляды всегда было трудно распространять. Американцы, особенно после инцидента типа вторжения в Грузию, склонны ратовать за четко очерченные конфронтации и окончательные решения, которые производят впечатление триумфальных. Призывы в ответ применить то, что Гейтс называет "невоенными орудиями могущества нации" (другие называют это "мягкой силой"), звучат как-то мягкотело, и точка. (Вы ни за что не услышите подобных выражений из уст кандидата в президенты, кем бы он ни был.) Но когда у тебя есть силовое превосходство, ты можешь распределить свои ресурсы и все равно сдержать противника.

Именно это и имел в виду Шон Маккормак, говоря об утлом российском флоте. Москва не настолько опасна, как старается притвориться. Нельзя ее всерьез назвать и "бумажным тигром" ни в военном, ни в экономическом смысле: у нее более 5 тыс. ядерных боеголовок и статус крупнейшего в мире экспортера энергоносителей. Но в обоих смыслах российский медведь глубоко дисфункционален. "Российские вооруженные силы до сих пор опасны скорее на словах, чем на деле", - говорит Александер Климент, аналитик консалтинговой фирмы Eurasia Group. Во время холодной войны Запад пользовался ядерным оружием для достижения паритета, подкрепляя им свои менее мощные обычные вооруженные силы. Теперь этот же метод применяет российская сторона. После распада СССР Россия вкладывала большую часть своего оборонного бюджета в содержание ядерного арсенала, бросив обычные вооруженные силы на произвол судьбы.

"Теперь прошло 20 лет, - поясняет Климент, - и лучшие силы российского ВМФ ржавеют в сухих доках". У России всего один авианосец, тогда как у Америки - около дюжины. Численность российских вооруженных сил - 1,2 млн человек, примерно вчетверо меньше, чем в 1986 году, а боевой дух низок. "У российского солдата меньше прав, чем у российского заключенного", - говорит Валентина Мельникова, глава Союза комитетов солдатских матерей. Некий армейский лейтенант, отчаявшийся после неоднократных попыток уведомить начальство о кошмарном состоянии своих казарм, недавно снял видеоклип с рэпом (композицией Эминема) в качестве саундтрека, под звуки которого продемонстрировал ветхую сантехнику и загаженные коридоры, а затем разместил ролик на YouTube. Лейтенанта перевели на новое место службы - в Сибирь.

Путин обещает колоссальные вливания дополнительных наличных денег для решения некоторых проблем армии, и на финансовом фронте за последние 9 лет его правительство мудро накопило колоссальные инвалютные резервы - примерно 600 млрд долларов. Но теперь эти деньги, возможно, понадобятся для предотвращения экономической катастрофы, а не восстановления старой военной машины. Судьба России напрямую зависит от волатильных цен на нефть и газ, а они в условиях мировой экономической рецессии резко падают.

Массированное бегство капиталов с российских фондовых рынков началось еще до конфликта в Грузии. Затем в сентябре рынки сильно пострадали, когда до России докатились взрывные волны глобального кредитного кризиса. В сентябре на московских биржах приходилось несколько раз приостанавливать торги. На прошлой неделе биржевые индексы за день упали на 21%. Даже до текущего кризиса объем российской экономики составлял 1,3 триллиона долларов - примерно столько же, сколько у Мексики и Бразилии, и намного меньше китайской (3,3 триллиона долларов) и США (13,8 триллиона долларов).

Вторая отличительная черта, которую ценят нынешние реалисты, - это роль, сыгранная НАТО и ЕС для преобразования былого восточного блока в группу все более процветающих демократических государств, и, чего греха таить, преданных союзников, разделяющих ценности США. В 1990-е годы НАТО затруднялось оправдать свое первоначальное предназначение "жесткой силы". После Второй мировой Западная Европа объясняла необходимость альянса так: "Держать американцев с нами, русских не впускать, а немцам не давать поднимать голову", но падение Берлинской стены положило конец этой игре. Отныне в Европе не предполагалось никаких войн, для ведения которых был создан альянс, поэтому ему приходилось адаптироваться к действиям в условиях мелких конфликтов за пределами континента. В брюссельских коридорах зазвучал девиз: "Либо мы будем действовать за пределами региона, либо вообще отойдем от дел". И вскоре маленькие войны для применения своих сил нашлись: сначала Косово - быстрая, относительно чистая победа в 1999 году, затем Афганистан, где боевые действия тянутся уже семь лет и обстановка день ото дня становится все некрасивее.

Судьба натовской "мягкой силы" сложилась иначе. Распад СССР создал вакуум в Центральной Европе, и НАТО поспешило его заполнить - не войсками, а идеями должного государственного управления и демократического социума. Альянс открыл перед уязвимыми новыми режимами соблазнительную перспективу членства с гарантиями защиты согласно 5-й статье Североатлантического договора. Но это предоставлялось не даром. По словам Рональда Асмуса, бывшего заместителя младшего госсекретаря по делам Европы, в 1990-е годы "администрация сознательно использовала потенциальное членство в НАТО как "золотую морковку", дабы склонить страны Центральной и Восточной Европы к консолидации политических и экономических реформ, урегулированию проблем с национальными меньшинствами и пограничных конфликтов, а также для создания механизмов контроля гражданского сектора над армией". Двигателем расширения НАТО были ценности, а не военная мощь, поясняет Асмус. ЕС тоже расширил круг своих членов, и границы "Запада" отодвинулись на 1600 км восточнее Эльбы. Это произошло без единого выстрела, без направления хотя бы одной армейской бригады. Мягкая сила одержала победу.

Но успех, в свою очередь, создал дополнительные сложности. Аналитики - в том числе такие солидные и жесткие люди, как экс-госсекретари Генри Киссинджер и Джордж Шульц, - ныне сожалеют, что в 1990-е годы, когда Россия была бедна и ее граждане часто чувствовали себя униженными, о гордости России мало задумывались. "Они добиваются - иногда неуклюже - совсем другого: чтобы в новой международной системе их принимали как равных, а не как проигравших холодную войну, которым можно диктовать свои условия", - написали недавно эти два государственных деятеля старшего поколения в газетной статье.

НАТО пыталось отговаривать своих новых партнеров от кампаний по наращиванию обычных вооруженных сил, которые Москва могла бы счесть провокацией. Брюссель вовсе не хотел войны с Россией, каким бы слабым ни был Кремль. Строго говоря, американская администрация рассчитывала, что новые члены НАТО заполнят полезные ниши в ее широкомасштабной "войне с террором" в Ираке или Афганистане. Но соискатели неизбежно воспринимали это военное обучение в ином свете. В конечном итоге они таили обиды на Россию.

Грузия стала показательным примером этой тлеющей неприязни - и правоты слов Моргентау: "Никогда не позволяй слабому союзнику принимать решения за тебя". Хотя эта маленькая страна на Кавказе не состояла в НАТО, американские военные инструкторы обучали местных военнослужащих азам тактики операций против повстанцев. Президент Грузии Михаил Саакашвили совершил поразительный просчет - уделив чрезмерное внимание разговорам об "общих ценностях" Грузии и Запада, он принял решение атаковать позиции южноосетинских мятежников, что побудило российскую сторону ввести войска на помощь союзникам. НАТО попятилось, а не ринулось вперед - мириться с этим решением невозможно, но оно благоразумно. И войска Москвы, при всех своих недостатках, проутюжили грузинские, точно газонокосилка - муравейник.

С тех пор реалисты продолжают проводить свою политику сдержанности, и события укрепляют их позицию. Сразу после начала боевых действий США, НАТО и ЕС продемонстрировали готовность к компромиссу с трезвомыслящим российским правительством - а президент Дмитрий Медведев быстро занял подобную позицию благоразумия - но выразили презрение к агрессивному медведю. Выступая на конференции во дворце Блейнхейм - где, кстати, родился бульдог-реалист Уинстон Черчилль - Гейтс заявил, что Грузия будет восстановлена: на эти цели выделяется 1 млрд долларов из бюджета США. Ее связи с Западом будут укреплены. Но "перед Россией стоит выбор: быть либо полностью интегрированным и ответственным партнером в рамках международного сообщества - и мы это будем приветствовать - либо изолированной и враждебной страной, которую большая часть планеты будет считать лишь газовым хранилищем Европы".

В любом случае, на данный момент фракция Медведева, по-видимому, сделала свой выбор - в пользу реинтеграции, а не изоляции. На прошлой неделе российские войска оставили блокпосты, которые ранее создали в глубине территории Грузии, и отошли в спорные анклавы, где находились до августовской войны. Но трения наверняка будут продолжаться, как минимум, пока продолжается расширение НАТО, и кольцо вокруг России - если не военное, то политическое - продолжает смыкаться. Куда ни глянь, соседи Москвы (ее бывшие провинции и страны-сателлиты) подписывают "Индивидуальные планы действий и партнерства", которые являются первым шагом к вступлению в брюссельский военный клуб. Грузия заключила соответствующее соглашение в 2004 году, а затем это сделали Азербайджан, Армения, Молдавия и Казахстан. До Северной Атлантики им далеко, зато они находятся в самом центре "ближнего зарубежья".

Кроме того, после конфликта в Грузии НАТО стало труднее отмахиваться от своих обязательств перед новыми государствами-членами. Париж, Лондон и Вашингтон могут уверять, что не считают Россию противником, но страны Балтии определенно ее таковым считают и настаивают на разработке конкретных планов наземной обороны, которых НАТО им ранее никогда не предоставляло.

Тем временем, несмотря на умеренные позиции Медведева, на российском государственном телевидении ястребы продолжали кичиться военной мощью, продемонстрированной на учениях "Стабильность-2008". Кремлевские мачо, по-видимому, вознамерились показать: если США и НАТО могут играть в российском палисаднике, то Россия может играть в американском. И отряд кораблей во главе с крейсером "Петр Великий", вооруженным управляемыми ракетами, продолжал поход в Каракас. Как и буксир, прихваченный с собой на крайний случай.

Использованы материалы Барретта Шеридана из Нью-Йорка и Анны Немцовой из Москвы